Каждый ощущает бег времени. Каждый знает, как тянутся минуты, как идут дни, и как летят годы. В любом возрасте человек способен понять и почувствовать это: и в двадцать лет, и в сорок, и в восемьдесят. Достаточно бросить один взгляд назад, в прошлое, и все становится ясно. Кажется, еще только вчера мне было шесть лет, я пошел в школу. Миг – и я ее закончил. Еще миг – и мне уже больше сорока. И я понимаю – что остальная жизнь также пролетит как один миг и закончится как будто завтра, даже, если мне судьбой предназначено стать долгожителем, и у меня впереди еще сто лет счастливой жизни.
Мы все чувствуем бег времени. Все мы понимаем, что земная жизнь это всего лишь мгновение. И что дальше? Если совсем ничего, то что стоят все наши ценности? Зачем себя сдерживать? Зачем нужны все эти моральные ограничения? Если Бога нет, и нет никакого наказания за зло и бесчинства, которые творятся в земной жизни, то можно все! Вообще все! Зачем вообще жить?
Если жизнь нужна лишь по принципу «пусть будет», по принципу «почему бы и нет?», то тем более нет смысла себя сдерживать. «Пусть будет» ярче, веселее, с максимальным количеством удовольствий, и без всяких не нужных моральных ограничений – воруй, обманывай всех вокруг, зарабатывай и копи деньги! Какое тебе дело до чужих слез и страданий?! Если дальше ничего нет, то не надо здесь сдерживаться! Какая разница, что скажут о тебе родственники, дети, потомки?
Если дальше ничего нет, это безразлично – ты после смерти этих условных родственников, детей, потомков не услышишь, не увидишь, не узнаешь!
Ведь если Бога нет, то и после смерти ничего нет! Так? А если все надоело или устал, то можно вообще все закончить прямо сейчас! Никаких сомнений: если жизнь есть только земная, а земная жизнь всего лишь миг, то мигом больше, мигом меньше – зачем страдать? Это бессмысленно.
Но я знаю, что жизнь наполнена смыслом. Я знаю, что земной жизнью моя жизнь не ограничивается, что с человеческой смертью ничего не закончится, что существует жизнь после земной жизни. А это значит, что Бог есть, и встреча с ним, и суд его неизбежны для меня. И это знание ставит передо мной всего один вопрос:
«Если после земной жизни есть жизнь, то как я должен жить сейчас, чтобы потом не было мучительно больно, чтобы потом не жалеть о том, чего уже нельзя вернуть?»
|
