Ты - грешик. Ты грешен великим и непростительным грехом. И ты должен быть наказан.Твое наказание будет настолько страшно и мучительно, что смерть покажется тебе облегчением. Ты обречен на вечное скитание между Землей и Небом, ни Рай ни Ад не примут твою измученную душу. Ты будешь умолять о прощении, но мольбы твои не будут услышаны.И нигде ты не обретешь покоя. Крестьянин не пустит тебя на порог, земля не воздаст тебе пищу. Ты будешь умирать от голода, жажды и болезней, но будешь воскресать раз за разом, покуда будет угодно Великому. Не завиден твой удел...
Я вижу сны. Яркие, запоминающиеся, но с одним и тем же сюжетом. Да это и не сны вовсе - наверно я грежу наяву.Но скорее всего я тронулся рассудком. Великий придумал нечто новое, дабы истязать меня еще сильнее, еще изощреннее? Что ж, пока удается. Эти видения сводят меня с ума, если уже не свели...
Но мне уже не страшно - завтра, на рассвете, меня казнят. Вполне по-земному, на кресте...Меня ждет Перерождение в новом теле - без старых болячек, но с тем же концом впереди. Интересно, что будет дальше? Нынче распятие, а следующее... Нет, римское право слишком однообразно. На другую казнь сложно расчитывать...
Скучно. Серые стены камеры, подстилка в углу. Не способствует расслаблению, не находите? Хотел бы я провести эти несколько часов в теплой кровати... Ха, я осужден на смерть за грабеж и убийство трех человек. среди которых (как всегда кстати) оказался брат центуриона Гилата. А смертникам теплый кров не положен.
Интересно, почеу Гилат сразу меня не зарезал, что остановило его? Его брат - изнеженный юнец, который просто подвернуся мне под горячую руку, неужели он не заслужил отмщения хотя бы тем, что не звал мать, пока истекал кровью? Заслужил. И возмездие найдет свою цель. Однако, все может быть. Завтра , в честь рождения сына, консул поклялся простить трех преступников, которых выберет толпа. Раз пообещал - значит сдержит слово. Или не быть ему любимцем простого народа. Ха, у меня есть шанс выжить и протянуть еще несколько поганых дней, глотая придорожную пыль и кляньча милостыню. Нет, лучше снова грабеж. Убив того юнца и его сопровождение, я впервые за несколько дней отведал пищи. Мммм... Тот цыпленок, хоть и был немного тощим, но но на вкус оказался довольно неплохим. Как я дошел до такого? Голод... Он терзает меня не хуже болезни, что точит людей изнутри. Тут и не только на грабеж пойдешь....
Снова глаза заволокло дымкой - видения вернулись. Снова вижу высокий потолок и нестерпимо яркий свет бьет в глаза. Голос читает мой приговор. Я обречен на вечные скитания, между Землей и Небом... Тьма, пропасть, крик...
Камера, серые стены. И так всегда, сколько себя помню.
За горизонтом заалело. Близится час народного суда. Я забрался в свой угол и зарылся в солому. Стало немного теплее. Подождем....
Спустя время за мной явились двое громил. Я не сопротивлялся.
Они вели меня, подталкивая в спину древком от копья. Время подходило к полудню, толпа вокруг специально отстроенного помоста собалась приличная.
Меня и еще шестерых заключенных вывели на всеобщее обозрение в кандалах и в чем мать родила. Толпа кричала, толпа ликовала, толпа упивалась зрелищем нашего унижения. Глашатай возвестил о прибытии консула. Гул стих. Толпа застыла в почтении пред властным старцем в тоге, свысока взирающим на людей из-за спин преторианцев. Старик еще в добром здравии, говорят, сын у него родился сильным, крепким, вообщем настоящим солдатом, прямо как почтенный отец.
Суд прошел быстро. По очереди называли наши имена. Люди определили своих фаворитов и я, увы, не в их числе. Меня ждет крест и часы страшных мучений. Таков мой незавидный удел...
|
