На костре вкусно дымила шурпа. Поставив палатку, я спустился к лазурному ручью, который недовольно урчал, сбегая по каменистому руслу в меловые воды Талдуры, разбавляя и наполняя ее, но тут же недалеко и теряясь, не в силах превозмочь ее насыщенный, перламутровый цвет. Небо дражало отражаясь в сверкающих искрах играющего, солнечного света. Я поднял голову и замер, удивляясь необъятности и глубине прозрачной синевы, заключенной меж двух хребтов, покрытых белыми накидками. "Хорошо как"-подумал я. Сделав по-маленькому, я забрал из ручья "беленькую", поднялся и с удовольствием провозгласил тост: - "За приезд". Четыре года я мечтал прорваться на Талдуру, и вот моя девочка о четырех колесах стоит и радостно смотрит с обрыва на, увы, нерадостную, быстро ускользающую от взгляда, нервную и как буд-то чем -то растроенную, еще несущую тяжесть ледника, мутную воду. Жаль, что Неуловимый След от ее взгляда недели через две так и не домчится в родной Новосибирск, исчезнув где-нибудь в районе Камня на Оби, между тем пройдя тяжелый путь сквозь пороги Чуи и Катуни, извиваясь и разбиваясь о скалы, полируясь о гальку, и порой придавленный к каменюке всей тяжестью сливающегося на него потока, а войдя в Обь, величественно шевствуя и расказывая встречающимся ему на пути молчаливым рыбам, о той прекрасной жизни, которую ему подарила моя девочка с красивым именем "Лексус".
|
