друзья:
|
|
| 29.10.2010 |
| |
 Alexasdert |
| 16:25 Рецензии |
| Запись открыта: всем |
<span style="color: #008000;">Социальная сеть
Все истории расставаний парня и девушки примерно одинаковы, особенно в студенческие годы. Ничего интересного. Но вот тинейджера Марка Цукерберга разрыв отношений привел к созданию революционной социальной сети Facebook и миллиардному состоянию. По крайней мере, именно такую цепочку событий показал режиссер Дэвид Финчер.
Как создавался Facebook на самом деле — знают лишь избранные. Учитывая суммы, которые в этом замешаны, главные действующие лица уж точно позаботились, чтобы правду не раскрыл никто.
А вот Финчер всегда любил загадки, но еще больше — свои фантазии на тему этих загадок. Маститого режиссера не первый десяток лет привлекают всякого рода таинства: будь то правдивая история о серийном убийце семидесятых годов, или книжный фикшн о подпольном бойцовском клубе. В идеале, у одного из главных героев должна быть паранойя — тогда Финчер точно возьмется за съемки.
В основе сценария ленты — книга Бена Мезрича «Случайные миллиардеры» (к слову, по его прошлому бестселлеру сняли «Двадцать одно» с Кевином Спейси). Мезрич признал, что «Случайные миллиардеры» — в значительной мере просто выдумка. А что уж говорить о фильме.
Действительно ли близнецы Уинклвоссы не отправляли к Цукербергу каких-нибудь амбалов для пущих угроз? Неужели Шон Паркер такой паинька, что не притронулся к кокаину на студенческой вечеринке в честь миллионного юзера Facebook?
«Социальную сеть» нужно воспринимать не как true story, а как красивую сказку. Поэтому фильм и не называется «Facebook».
Процесс создания и раскрутки Facebook Финчер показал как смесь судебной драмы и хрестоматии об амбициях и успехе а-ля «Уолл Стрит», но для более молодой аудитории. В некоторых пресс-релизах фильм и вовсе прописан как «интеллектуальная молодежная комедия» — тоже близко.
Что ни сцена — то насыщенный диалог с прямыми взглядами и острыми репликами, хоть бери и конспектируй. Фильм смотрится на одном дыхании, за исключением буквально нескольких затянутых моментов.
Отдельного внимания заслуживает саундтрек. Вместо того, чтобы гастролировать с Nine Inch Nails, создатель группы Трент Резнор окопался в студии, потерял ключи от входной двери и «хренячит» любимые четыре клавиши и три шумовых семпла в компании своего давнего соратника Аттикуса Росса. Для атмосферы фильма саунд весьма подходящий, нагнетает.
Что забавно — сам Резнор относится к Facebook слегка снисходительно. «Если бы все те люди, которые ставят “Like” на странице Joy Division, действительно слушали эту группу, то сегодня Joy Division были бы грандиознее U2», — иронизирует он.
Во взглядах актерского состава «Социальной сети» периодически отражается здоровый кулак Финчера. Покровитель хорошенько прижал каждого из центровых актеров к стенке, размазал до состояния блина, а затем слепил все, что хотел.
Из Джесси Айзенберга (он-то и играет Цукерберга), в частности, сотворил ботана со взглядом терминатора, который должен подавать эмоции изредка и по команде, а Эрми Хаммера решил умножить на два с помощью компьютерной графики.
Интересно наблюдать за постепенным раскрытием образа Эдуарда Саверина в исполнении Эндрю Гарфилда — за тем, как меняется его осанка и взгляд, как он превращается из слюнявого студента в слюнявого фин. директора.
Отлично смотрится в роли разгульного создателя Napster Шона Паркера красавчик Джастин Тимберлейк — все-таки не зря он временно променял музыкальную карьеру на кинематограф. Но и Тимберлейк на экране не поясничает, как в «Альфа Дог», а строго следует инструкциям.
Сцены судебных тяжб смешаны с флешбеками о том, как все начиналось. С колких взрослых диалогов сюжет переключается на студенческий кутеж, затем обратно.
Финчер, как всегда, создал тонкое и неглупое кино, должно показал рождение новой интернет-эпохи — с шиком, интригами, долей юмора. Без банального криминала и кровавых разборок (без которых вряд ли обошлась реальная история) — упор не на экшн, а на личности.
<span style="color: #008000;">Чат
Хидео Наката решил, по крайней мере на время, сменить амплуа и перешел от японских хорроров к английским социальным драмам. Решение это было не иначе как наитием свыше, ибо «Чат» – явно наиболее талантливый на сегодня фильм режиссера. Даже несколько странно, что Наката с самого начала не взялся за нечто подобное, а безжалостно эксплуатировал полусгнивших длинноволосых дев, бессмысленно лезущих из всех колодцев. Как бы там ни было, мрачный японец взял себя в руки, затянул потуже ремни мистической безопасности, засунул дев обратно в колодцы, засучил рукава, поднатужился, поднапружился и… снял нестандартную молодежно-протестную драму. Разумеется, предыдущий опыт Хидео Накаты отчетливо сказывается в некоторых сценах (без чрезмерности, впрочем), однако подобное соединение столь разнородных элементов, как экзистенциалистская, почти в сартровском вкусе, драматургия и хоррор-«картинка», идет фильму только на пользу: легшая в его основу пьеса ирландца Энды Уолша, в 2001 году снабдившего кинематограф своими нашумевшими «Дискосвиньями», обрела захватывающее визуальное решение. По крайней мере, художнику-постановщику Джону Хенсону за интерьер виртуальной комнаты Chelsea Teens! просто обязаны дать премию BAFTA или еще что-нибудь в том же роде. Угловатое, непрезентабельное житейское одиночество – жесткое и непреодолимое, подкорковое – нашло себе прихотливую изобразительную роскошь в виртуальном измерении: от завораживающих медитативных стен Chelsea Teens! до бескомпромиссных дьяволических граффити Ultimo Quarto, более всего напоминающих рисунки пациентов Станислава Грофа.
В сущности, Хидео Наката и его съемочная группа адекватно выразили соотношение двух миров: красочного, манящего, вседозволенного, по-венециански карнавального онлайна и раздерганного, забитого, зашуганного офлайна. «Как и все скучные, закомплексованные дураки, он ищет ответы во всемирной сети Интернет». Юные герои «Чата» начинают с протеста против этого «взрослого» мира – лживой потребительской кухни, в который (в которую) они автоматически втянуты: «Мы с тобой унылое говно, Шарлотта… Голова забита теликом, шмотками и прочим дерьмом». Протестовать – значит быть вместе, строить радостный совместный проект будущего («Следующие два месяца предлагаю познавать мир»), сплачиваясь даже с ненавистными взрослыми в ореоле какого-нибудь по-настоящему значимого события («Моя семья сплотилась, когда у папы обнаружили рак простаты. Опухоль в жопе подарила нам лучший период в нашей жизни»). Но чем красочней единение, тем оно, как правило, мнимей. Спастись от суицида самому зачастую бывает возможно только в том случае, если подтолкнешь к суициду другого. Там, где не помогают антидепрессанты и порезы на собственных венах, хорошо помогает чужой марш-бросок в небытие. Венецианский карнавал в финале слишком часто пахнет смертью, а встреча виртуальных друзей «в реале» грозит катастрофой: одиночество ищет уничтожения Другого, особенно если это одиночество юно, обозлено и не сточено жизнью до полной покорности обстоятельствам. В большинстве случаев не так страшен чат, как его исчадия…
Советую посмотреть.
|
|
|
|
|
