Блоги, дневники: бесплатно создать свой блог, создать свой личный интернет дневник

11.02.2008

10:51 «Baby…» («Причастность»)

Запись открыта: всем

Наверное, не стоило бы помещать в дневнике такие записи, но прошло уже столько лет! И боль потихоньку прошла...

… Дождь отчистит мне душу,
Смоет грязь, смоет пыль, смоет раны мои…

Е. Орлова

I
«Ты ведёшь себя как малолетка…» - говорил он не раз. А я всё не могла понять, что ему так не нравится во мне? Только это? Или что-то другое. Что-то, о чём он не может или не хочет сказать. По всей видимости, он был прав тогда… «Что ж, - отвечала я, - ребёнок живёт во мне…»
* * *
Как надоели мне его глупые выходки! Ну, разве можно быть таким ребёнком! Ведь если посудить, то это совсем неправильно с его стороны. Поступать так со мной.
А каким нелепым было наше расставание!.. Трудно было представить, что я САМА откажусь от него после того, как услышала ТЕ его слова… По сути, это было неизбежно – наши чувства: моя любовь и его, непонятное, – были обречены с самого начала - и я это осознавала всегда… Ах, все же знают, как тяжело постоянно осознавать неизбежность конца! И ждать его – это ещё тяжелее… В моём отношении к нему ИНСТИНКТ перевешивал. В его – РАЗУМ и эта неосознанная мною логика тоже. Только Бог знает, что руководит человеком, им созданным, сам же человек может лишь догадываться об этом, предполагать, но знать наверняка – никогда…
Вот и я лишь предполагаю, что люди способны пойти на великие жертвы, отдать свою жизнь ради одного мгновения счастья. Это банально и глупо, но это так! Так и, по-моему, никак иначе! Потому что я поступала так же. Каждый раз я возвращалась к нему, зная, что очередной конец моего маленького и уютного Света наступит очень-очень скоро. Не успеет даже и вспыхнуть его, Света, новый нерешительный огонёк. И моё разбрызганное по ЕГО тёмной для меня Вселенной сознание будет мучительно долго и нестерпимо больно испаряться с поверхности его мыслей, так и не сумев слиться с ними, как капли воды, пресные слёзы летнего дождя…
Вот всё и прошло… Так зачем же сейчас надоедают мне его глупые выходки, снова и снова напоминая об этой поглотившей всё остальное в моей жизни любви? Неужели приятно видеть ему, как смеются его приятели? Как их смех разбивается об мою душу на сотни осколков, оставляя на поверхности вечные следы ран и горький, злой осадок пыли внутри? Ведь в его руках приостановить гибель маленького комочка нервов в моём сознании, принадлежащего ему. Но он мстит – не знаю, за что, но мстит - возможно, только предполагая причину своей мести. Ведь наверняка знает только Бог…
* * *
А я оглядываюсь на него, смеющегося мне вслед вместе с приятелями, и всё больше и больше с каждым разом осознаю, что маленькая тайна, окутанная моей оболочкой, останется со мной. Тайна, узнать которую он недостоин… Хотя с чего я так решила? «Не суди, да не судим будешь». Да я и не сужу, это просто обида…
* * *
А расставаться с ним было легко-легко… Мне практически не пришлось ничего говорить, он закончил мысль сам…
А расставаться с ним - вопреки себе… Не потому, что не хочется снова… Просто потому, что иначе – не поймут. Родители, друзья, сама…
А расставанье было – последний шанс. Что-то поправить. Нарушить этот замкнутый круг бесконечного конца моего маленького Света. Последний шанс для него («И горько, что ты не пытаешься мне помешать…»). И последняя попытка для меня. Неудачные…
А расставанье – это страх… для моей маленькой тайны…
А расставанье – неизбежность угрозы, непреодолимая, давящая реальность.
* * *
И всё-таки не смириться с ним! Иду, трясясь, к ТЕБЕ. С возмущением: ну, что ты ведёшь себя, как ребёнок? разойдёмся достойно! не смейся мне вслед! Ведь ты ничего не знаешь… Хотя вовсе и не надоели мне его глупые выходки…
А ты жестокий! Я знала это. Но никогда не ощущала эту твою жестокость там, на уровне моей маленькой тайны – раньше не доводилось.
Но ты врёшь! Ты – просто обманщик, отвратительный, потому что обманываешь, прежде всего, самого себя. Ведь непонятное твоё чувство ко мне – вовсе не безразличие. Только вот что?..
Но ты сам принял решение не знать о тайне, ты отверг её показным равнодушием. Но ведь ты не смирился бы с ней в любом случае?.. Так что, мэй би, всё к лучшему…
Только Бог да пара друзей, которым тот позволил рассказать, знают мой секрет, моё маленькое счастье надежды. И ты своим отношением уже не опустишь меня на землю. Меня будет учить летать маленький ангел – наш ребёнок. Ребёнок, который живёт во мне… Бэби во мне, которого ты никогда не любил, потому что из-за него я вела себя, как малолетка. И, возможно, этот МОЙ ангел поможет мне отчистить свою душу от тебя, заняв в ней твоё место, которое тебе так легко досталось.
Ведь дети появляются на свет, чтобы делать его ярче и светлее. Когда планета Земля наполнена их какими-то пока первобытными криками, она наслаждается, словно слышит прекрасную музыку. И с ней наслаждается всё живое, способное это услышать… А неспособные вынуждены всю жизнь обманывать себя невозможностью найти её смысл, узнать, услышать среди всех мирских звуков свой собственный голос, рождённый любовью планеты Земля ко всем нам, и достойным, и недостойным…
А новому ангелу придётся бороться за своё существование в этом жестоком и больном мире твоей нелюбви. Бороться с твоим равнодушием, которое когда-нибудь оттолкнёт от тебя твоё истинное счастье (им, к сожалению, я не смогла стать – твоим счастьем).
Ты не принял моей попытки счастья - простого счастья без условий и компромиссов, немного детского и наивного. Ты не принял даже моей попытки подружиться с твоим, жестоким и тяжёлым, которого, в сущности, нет… Человеку под силу смириться со всем. Но только не с невозможностью быть счастливым, хотя бы одно мгновение, одну секунду, а потом – умереть…
* * *
Я не скажу, существует ли в Поднебесье этот волшебный и необъятный сгусток вечной жизни – Бог: не знаю. И боюсь узнать. Его, Бога, я оставлю на потом, когда будет совсем невмоготу. Есть он или нет, но ему я доверю маленького ангела надежды в моей оболочке. Ребёнок всегда жил во мне…

II
Вот уже целый день упиваюсь твоим незнанием тайны, которая могла бы стать нашей. А поздней ночью ты вдруг позвонил… Зачем? – Ты в непонятках, почему ушла, громко хлопнув тяжёлой от моих мыслей дверью, оставив тебя объяснять своим друзьям мой неожиданный психоз простой фразой: «Она ебанутая». Той фразой, которую ты прокричал мне вслед. Так уж случилось, что все редкие твои эмоции проявляются в таких вот пошленьких словах. Но зато не знаешь ты, что ебанутой назвал не меня одну, а нас вдвоём, с моим ангелом.
«Прости, но ничего исправить не могу», - многозначительно говорю я уже успокоившимся голосом. Но ты ещё раз набираешь номер моего телефона, который уже отбросило в сторону вновь прорвавшимся наружу психозом. И звучит в моей голове его (телефона) знакомая мелодия, которую слышу я каждый день благодаря тебе. Ну, вот и всё, перестал… Удаляю номер из памяти телефона, но моя-то память упрямо воспроизводит в голове заветные цифры: 67…
А назавтра ты звонишь снова. Да, я знаю, что это ты, чувствую – потом уже гляжу на номер. Но не беру трубку, хоть и ждала этого звонка. Что ты хочешь ещё мне сказать? Учти, что всё, что ты скажешь, ты скажешь уже не мне одной. И больно нам будет уже вместе. Больно друг за друга: мне – за ангела, а ему – за меня. И каждому ещё и за себя – двойная мука…
* * *
И больше не жду уже твоего звонка, нет – жду, но не ожидаю… Это не в твоих правилах. И надо бы ненавидеть тебя за то, что сильнее ранить уже не смог бы. Но дети не умеют ненавидеть, а ведь мы два ребёнка, созданных тобой! А смысл твоих лживых слов: «всё с тобой было просто так, не серьёзно» – только закалит нас со временем.
А этот мокрый дождь послан мне самим Богом. И не прекратится он до тех пор, пока не смочит своими пресными слезами мою затвердевшую душу с ранами разлуки и горьким, злым осадком пыли. И вот бегу я босиком по асфальтовым одеждам земли, по камням, таким же острым, как и твой взгляд, не обращая внимания на боль в ногах.
А «слёзы богов» уже смыли с меня всё неестественное: грязь жизни, атомы тяжёлых мыслей, воспоминание о его тёмной Вселенной. И снова солнце улыбается мне, прямо как тогда, год назад, когда он впервые заговорил со мной.
И неважно, что увидят все ребёнка, живущего во мне – и расскажут ЕМУ – вряд ли кто-нибудь поймёт, что нас на самом деле двое. Нет, нас уже много: вот и бегает со мной по лужам стайка детей нашего дома, брызгают в меня грязной водой, а я, убегая от них по острым камням асфальтовых дорог, думаю о том, как мне сейчас хорошо: естественно и беззаботно, как-то воздушно-мокро, мягко-прохладно, розово-фиолетово на душе… Оглушительно смеюсь для того, чтобы услышал ты в моём смехе, что сегодня отчищаю свою душу от твоей чёрной Вселенной и тело от твоих прикосновений. Так хочу забыть об этом, забыть о тебе.
И вот опять в ожидании твоей реакции на мои, столь нелюбимые тобой детские выходки, хотя, тебе, наверное, уже всё равно… Как и всегда. Тебе так же безразлична моя персона, как и той нашей последней ночью вместе, моей ночью, когда два чувства: моя любовь и твоё непонятное – явились творцами новой жизни, заключённой теперь в оболочку из меня. Ты сам отказался от моего счастья - быть с тобой – не понимая, что оно могло бы быть и твоим счастьем…
Но всё-таки ты позвонил, но не уверена – зачем? Ты хочешь опять растерзать меня в пух и прах? вселить глупую надежду? Или… просто увидеть меня, сказать, что ты обманщик, жестокий, бессмысленный? Но не дано понять тебя. Моя воля – побежала бы к тебе в эту прохладную темноту ночи, но моё сердце давно сдерживается настояниями мамы и советами подруг, спрятанное где-то далеко от тебя.
Ты просишь, чтобы я вышла. Но «меня не отпустят», - говорю в ответ и бросаю трубку… И зачем ты позвонил – знают только наверху.
III
И вот сегодня я прошла очищение Богом… Тем самым Богом, который знает всё наверняка. Так мне посоветовала мама, она-то всегда чувствует мой психоз какими-то волнами, доходящими до неё. «Вот увидишь: станет легче».
Впервые была я в церкви одна… Вошла нерешительно, принося в этот священный дом маленькое чудо, новую жизнь. И говорить-то с Богом не умею, просто думаю обо всём на свете и ставлю свечку за ЕГО здоровье, а потом уже прошу за родителей, сестёр и прочих тёть и дядь. Лишь бы ребёнок был здоров. Я молюсь за его счастье, за его улыбку, за радостный блеск в его глазах, за первое его слово: «мама», за его милое, родное существование – спасибо тебе, Господи! Спасибо за то, что он у меня будет!
* * *
В ожидании обещанного облегчения иду я по набережной, смотрю на мутные воды Иртыша, на берегу которого и был создан my angel, моя надежда. Читаю надписи незнакомых мне людей на бортике: признания, «объявы», «присутствия»… Когда-то и я писала здесь свои простые слова, обращённые в Никуда. Три года назад. Сейчас эта надпись стёрта: спрятана под множеством других, столь же важных кому-то. Но ничего в этот раз я писать не буду, мои слова, обращённые ко всему миру, не должны больше быть погребены под другими.
А ты куда-то уехал. И досадно, что опять не увидел моего очищения от тебя. Но это ничего не значит, не должно значить. В любом случае, скоро у меня появятся новые заботы, которые гораздо более важны жалких мыслей о тебе. И никто не захочет доказывать твою причастность к моему смыслу жизни, маленькому счастью, зреющему во мне.
Но всё равно надеюсь, что сделаешь ещё попытку поговорить со мной – а ведь чертовски любопытно, что же хотел ты сказать? Хотя и знаю, что ничего уже не будет между нами: ни разговоров, ни взгляда – ничего общего больше. Не будет моих мыслей, пытающихся догнать твои: ты просто не позволишь мне ловить их…
И всё, что слышу себе вслед – очередная порция насмешек! Так хочется убежать от всего, что связывает с тобой, но твоя липкая аура окружает меня повсюду, мешает вздохнуть свободно – несмотря ни на что, я пока принадлежу тебе, как это ни печально!.. И не спасло от тебя очищение дождём, Богом, ребёнком… Ведь именно он не позволит мне забыть твой образ. Он – воплощение моей мечты: частичка тебя и меня, соединённые для того, чтобы появилась новая жизнь. В НАШЕМ ребёнке мы вечно будем существовать неразрывно друг от друга – ты и я.
* * *
И вот уже убегаю я от твоих насмешек. Убегаю, унося подальше то, в чём ты всё равно не нуждаешься. И так вдруг тяжело двигаться с твоей тяжестью в себе. Быстрее, быстрее, быстрее, чтоб разбежаться и… окунуться в какую-то бездну потери, светлую, манящую, ласковую. Нежно обнимающую с ног до головы. И что-то тёплое, даже горячее согревает неожиданную боль моей оболочки, в которой больше уже нет… моего маленького Baby: он улетел, оставив меня здесь, на земле. Улетел один, потому что твоя тяжесть не отпустила меня вместе с ним…

IV

Кровь… моя кровь осталась на земле, всё ещё горячая и ужасно липкая. Такая же липкая, как и сковавшая собственное существо аура. А оболочка мучительно больно ощущает свою пустоту и бесполезность. Ведь вот он, мой маленький Angel – красный сгусток на зелёной примятой траве рядом со мной. Здесь, в светлой бездне потери…
Своими словами оборвал все нити, связывающие нас, но не заметил одну, видимо, самую незначительную для тебя – мою любовь. Это простенькое чувство – любовь - оказалось гораздо крепче твоего, непонятного, а ты просто не рассчитал своей энергетической затраты, не учёл свою невозможность убить его… Этими глупыми выходками, теперь наконец надоевшими мне, ты смог убить лишь нашего ребёнка – мою надежду. И никто уже не докажет твою причастность к этому непонятному чернеющему сгустку на траве подо мной…
А я так и осталась принадлежать тебе ещё какое-то время… Моя тяжёлая любовь не отпустила меня отсюда…