Блоги, дневники: бесплатно создать свой блог, создать свой личный интернет дневник

11.02.2008

23:33 Курточка

Запись открыта: всем

I
Мне слёзы и сопли утёр, -
Всё в норме – и планы, и силы…
Светло догорает костёр…
Ну что ж, я согрелась.
Спасибо.
М. Безденежных

Последнее и, видимо, окончательное, наше расставание произошло не из-за ссоры, как это было обычно…
Я помню, как согревали меня его слова, когда за день до этого расставания нам вновь представилась возможность поговорить… Казалось, мы были одни в ту ночь на берегу Иртыша, холодного и страшного, и, что самое ужасное, - пугающего. Я взяла с собой пару листиков со стихами, теми, которые хотелось бы прочитать ему, а потом долго смотрела, как тлеют в моих руках эти белеющие в темноте хранители так и не высказанных слов… Огоньки согревали мои ожидающие чего-то глаза, а вокруг была темнота такая же, как и в моих мыслях. Я думала о том, как мне грустно, о том, как я люблю его, как-то нежно, по-матерински заботливо, прощая ему и тот укор, который всегда присутствовал в его словах, и ту грубоватую интонацию его голоса, и, наконец, все те ошибочные, на мой взгляд, мысли и идеи, которые-то и мешали нам быть вместе…
Я сидела одна близко-близко к костру, который стал просто нестерпимо обжигать мои восковые глаза, в которых отражался огонь – они были похожи на две крохотные свечки. А свечи, как известно, тают, отдаваясь власти огня, который нещадно уничтожает их. Свечи тают, и воск стекает по их мягкому телу, и капает, капает, капает… И тогда кажется, будто свечи плачут, боясь темноты, окружающей их. Той самой темноты, которая заставляет их умирать ради одной единственной цели – чтобы нам, людям, не было страшно.
И вот я уже иду навстречу чёрной воде. Куда угодно, лишь бы подальше от огня… И самой непонятно, зачем я здесь, какую цель преследовала, согласившись провести всю ночь у воды и костра. Вместе с ним…
Но меня пугает пустота, навстречу которой я иду. Вот уже вернулись назад мои новоявленные «приятели», подошёл и он, а я всё брожу по мокрому песку, вроде зная, что здесь никого нет, но в то же время ожидая увидеть что-то. Но чуда мне здесь не найти, да и он, как будто и не замечает моего отсутствия так же, как и несколько минут назад, казалось, не замечал, что я рядом. Я всегда рядом, только позови…
Вот она я, ну скажи же хоть что-то! Но нет, ты даже не смотришь! Так зачем же ты позвал меня сюда? Я знаю: ты опять меня проверяешь. Но ведь и я себя – тоже… Уже проверила. Думала, что смогу забыть, но вот она – я, только позови!..

* * *
- Холодно, возьми мою куртку, - услышала, вернувшись к костру.
- Я лучше свою достану…

* * *
Всё в ту же чёрную пустоту идём уже вместе, а я не могу ничего сказать ему, пока сам не спросит. А он молчит… И я жду…
А он уже заговорил. А я никогда раньше не слышала от него таких слов. И не верю, что слышу их. Да, ты же знаешь, что я хочу быть с тобой! Хочу, но не могу, ведь сам тогда сказал ту грубую, меткую фразу в мой адрес. И был абсолютно прав. «Сколько раз я уходила прочь!.. Не оглядываясь и не тратя слов!..» Всё время надеясь, что ты попытаешься мне помешать…
И всё-таки я слушаю его и чувствую, как его слова притягивают меня к нему. И всё равно, что я опять покажу свою слабость - он итак о ней знает. И неважно, что я давала себе слово – и раньше не раз забывала об этом.
И усиленно кутаюсь в курточку, как будто мне холодно. Да и обманываю-то лишь на половину: душа и правда почти совсем замёрзла. Без него…
Вот я опять в его руках (греюсь), и можно уже не спрашивать, что же отвечу я на его слова – он всё равно заранее знал ответ. А стою на носочках, уже теряя равновесие, но пока боясь опустить всю ступню на землю, увереннее встать на ноги, придвинуться к нему ещё ближе. Ведь ещё ничего не ответила, ещё не имею права, ещё как будто сомневаюсь… Осознаю, что и этого мне уже достаточно: так и стояла бы на носочках, слушая его слова, а сама молчала, думая о том, что неважно, что ноги мои уже болят от напряжения, – всё равно с ним я всегда теряю равновесие. Так какая разница, что курточка моя уже упала на землю, ведь душа согрета…

* * *

А потом была палатка, с холодным песочным полом, где он впервые сказал мне: «Моя маленькая», как будто и вправду любил меня; где он спросил, а я, увлечённая им, сразу не расслышала: «Ты моя?» «Да…» - так односложно отвечала я каждый раз, когда мы вновь были вместе… «Навсегда-навсегда?» «Да…»
А в принципе, всё было, как всегда, пошло и совсем не романтично – поняла я, услышав от него: «Ох..но!» Но тогда это было для меня наивысшей похвалой, ведь раньше он всегда только молчал…

* * *

А утром, когда мы возвращались домой, он положил руку мне на плечи. Было жутко неудобно и косолапо идти таким образом, как-то неуклюже, что ли? Но моя душа летела оттого, что неожиданно свалилось на меня это ночное счастье. Оттого, что в этот раз ОН сделал первый шаг… А я сама, если честно, больше бы не рискнула…

II
Нет чужой вины, так вышло,
Эта горечь лишь моя:
Мы играли в «третий лишний»,
Лишней оказалась я. <…>

Нет ничьей вины! Так вышло!
Каждый пожалел себя,
Мы играли в «третий лишний»,
Проиграла, видно, я…

Е. Орлова

А я всё чаще стала замечать, что все мои последние впечатления в жизни связаны с этой моей первой любовью, которая так беспощадно уничтожила все мои принципы, идеи. В конце концов, она уничтожила меня прежнюю. Ничего уже не осталось от той милой доверчивой девчонки. Её место заняла внешне самоуверенная и раскованная, смелая и решительная, а внутри ещё более слабая и ранимая. Я изменилась из-за него, ради него и для него. Только ему эти изменения почему-то не понравились… Я не оправдала его ожиданья. Понять бы, что оправдывает их?..

* * *

А как я была счастлива, когда он, напоминая о себе, приходил ко мне, сидел совсем-совсем рядом… А как руки сводило оттого, что они не могут дотронуться до него! Зато мои глаза наслаждались и снова становились похожи на две маленькие свечки, им снова хотелось смотреть на огонь, гореть, плакать… И тогда они светились радостью, украдкой заглядывая в его глаза, но тут же гасли, так и не разглядев в них своего отражения… Каждая частичка меня была влюблена в него, и каждая загоралась было при его появлении. Но глаза… Они сразу вспоминали искры костра, у которого мы грелись в ту самую ночь у страшного Иртыша, выбравшись из палатки и кое-как одевшись, зная, что вернёмся в неё ещё не раз; блеск того самого костра, тепло которого нежно обволакивало наши тела, отдыхавшие друг от друга…
Так реагировали на него мои глаза, а вслед за ними губы мои вспоминали его губы, тело моё – его руки. Вспоминала я и грубоватую интонацию его голоса, и постоянные упрёки в мой адрес, и весёлый торчун на его голове, который никак не соответствовал его постоянно-угрюмому настроению, и как-то неожиданно терялась моя душа, путалась, пытаясь избавиться от неодолимого желания убежать отсюда подальше, чтобы больше не видеть это лицо, эту ухмылку, не ощущать его присутствия рядом с собой.
Но в то же время не могла я удержаться, чтобы не подойти к нему, когда неожиданно вдруг подзывал меня. Как собачонка, бежала я по первой его просьбе… Вот она, я – только позови…

* * *
В этот вечер я почти физически ощутила, насколько он теперь от меня далеко… Нет, он практически ничего мне не сказал тогда, но никогда не забуду эту пустоту между нами, которая раньше заполнялась ожиданием того, что всё, в конце концов, будет хорошо, заполнялась какой-то надеждой. Теперь же меня влекло к нему особенно сильно, но в то же время и пугающе отталкивало неизвестное мне доселе чувство, может, безнадёжности, может, отчаяния, а, может, ещё какое-нибудь.
А ещё была ОНА. А вместе с ней – чувство отвратительной ревности, поселившееся в моей душе с её появлением ещё тогда, зимой. Уже, кажется, и прав-то никаких не имею – ревновать, а всё же ощущаю, что, видя их вместе, всё больше и больше начинаю ненавидеть её. Как и она во мне, я ощущаю в ней соперницу… Но успокойся, милая, я ухожу…
Ухожу нехотя, тяжело, так и не высказав ему всего, что хотелось высказать уже давно. А ты, как и никто другой, пожалуй, никогда не сможешь заменить ему меня, так как хочу, чтоб страдал он так же, как страдала и страдаю сейчас я. А лучше меня никого нет, поэтому-то и ухожу, чтоб не успел он ещё больше загубить мою любящую его душу. И рано или поздно осознает он, что значила для него глупенькая, наивная девушка с непобедимым чувством гордости, которое он так упорно, в течение долгого времени пытался одолеть. Рано или поздно он почувствует уже умершую мою любовь, которую никто не в силах будет оживить…

* * *

А я сижу перед тобой в последний раз, и напрасно ты придвинулся к НЕЙ, она-то пока будет рядом, а я, насладившись сейчас твоим присутствием, уйду навсегда… Звуки гитары проникают в меня, каждый аккорд приближает наше расставание и отдаляет нас друг от друга. Позволяю музыке излечить мою душу, давно заметила, как она, пронизывая моё тело, затрагивает все нервные окончания. И на мгновение забываю я даже о твоём присутствии рядом со мной. В последний раз…
Тогда в последний раз я была твоей, но ты не почувствовал этого, не ощутил. А красивый голос парня с гитарой вдохновил меня. Самой захотелось спеть. Для тебя. В последний раз… А парень уже затянул что-то про красивую колдунью с именем «Победа» (интересно, над кем или над чем?). Запел, точно читая мои мысли: так давно хотелось услышать такие слова. Но только от тебя…
* * *

Замёрзла я, давно пора домой, но не отпускают отсюда красивый голос парня с гитарой и твоё присутствие. Я только для тебя надела эти короткие, как ты любишь, шорты и топ без лямок, жутко неудобный. И так холодно от твоего ледяного, осуждающего все мои слова взгляда, от вечернего сумрака, опускающегося нам на голову, от свежести летнего ветра. И хочется мне скинуть поскорее неудобные босоножки, делающие мои короткие ноги чуточку длиннее, яркий топ, который всё время сползает, невероятно тугие, сковывающие мои движения шорты, и убежать далеко-далеко только потому, что ты накинул свою курточку на её хрупкие плечи… А не на моё, принадлежавшее когда-то тебе, тело…