Раньше заборов здесь не у кого не было. Ни к чему они.
Вся Россия проходным двором насквозь была. Можно было прямичком хоть куда пройти, нигде препятствий
не существовало. Это ведь французы потом надумали.
Когда «европа» у нас селилась, лучшие их люди шоблами тогда на заработки приезжали; не то Арман, не то
Эммануэль, или София, кто их сейчас всех упомнит, даже говорили, что граф какой-то – Граф де Шиньён в 5-й
Степени, некто Ришелье, первым у нас забор в те времена себе отстроил.
Подивил, конечно, порадовал вокруг себя весь местный народ.
Народ подивился, позубоскалил над дюком; чего только французы себе не придумают, и дружно, как
сговорившись будто, нужду все справлять под забором у него охотно стали. По малому, получалось, удобно
ведь даже как-то; От ветра всегда спокойнее будет, и не так застудиться можно, когда по-большому-то, в
лютые холода.
Дюк, разумеется, мог бы завозмущаться, коли один бы кто только у него к его новому забору ходил. А тут
паломничество целое со всего света ажиотажно вокруг него устроили. Всем в радость французская затея
пришлась. Со всей округи специально для этого приходили. Приходили ведь и дружно с облегчением всю
«Европу» в его лице благодарили!
А господин де Решильё, из окна своего, псевдо-готического, с ажурами по краям, алебастрами, да витражами,
как ни выглянет, бывало, а там, всё народ делегациями по периметру всего забора его толпится. Всех нужда
будто бы как вдруг приспичила.
И так ведь круглыми сутками напролёт. Вот напасть, так напасть наступила для господина из Франции, с
его новоявленными заборами.
Но ничего, Дюк не вешал носа, он «потёмкинскую лестницу», говорят, специально только для этого и
выстроил. На свои личные, кровные деньги . Ничего, говорят, для этого не пожалел. Чтобы только, как он
грамотно расщитал; непрекращающейся, народный, бурный людской поток, как можно подальше от своего дома
отвести. К морю чистому самому.
Вот такие вот, братцы дела раньше были. С «европой» у нас всегда одни только конфузы выходят.
А мы их часто за «чистую монету» принимаем.
|
